Продовольственная программа
Черный «БМВ» Армена подъехал к проходной и пронзительно загудел. Массивные зеленые ворота дернулись и с характерным звуком отползли в сторону, освобождая проезд. Освещенный прожекторами автомобиль въехал на территорию периметра.
- Здравствуйте, Армен Нурикович! – поприветствовал Армена молодой солдатик в бушлате. Армен посигналил в ответ и медленно поехал по ровной асфальтовой дороге, вдоль которой росли заснеженные голубые ели и низкие кусты можжевельника.
В желтушном свете фонарей медленно кружили снежинки. Они падали в грязь и смерзались в монструозные ледяные глыбы, сваленные к бордюрам загребущей солдатской лопатой. В черном, затянутом непроглядной пеленой небе не было никакого намека на звездочку, и, казалось, будто вся территория периметра накрыта исполинским куполом, обеспечивающим над ним вечную ночь. Иногда, для порядка, на внутренней поверхности купола появлялась бледная искусственная луна, и тогда на всех постах выли и лаяли сторожевые овчарки, а солдаты прятались по каморкам и будкам и пили горькую. Но куда чаще была просто эта чугунная тяжесть воображаемого купола. И уродливые хлопья снега из ниоткуда.
Вокруг объекта густой стеной стоял спящий под холодным белым ковром хвойный лес. Высоченные сосны, точно мачты, устремлялись вверх, образуя плотный живой частокол до небес. Белки рыжими огоньками скакали по их пушистым лапам где-то далеко вверху и сшибали вниз на землю мягкие белые шапки. Иногда в лесу ревели и выли голодные звери.
Автомобиль выехал на широкую, залитую бетоном площадку и приткнулся возле ограждения. Армен вышел из салона, держа подмышкой черную папку, и направился к двухэтажному кирпичному зданию администрации с маленькой чугунной табличкой у входа, на которой толком ничего невозможно было разобрать из-за сплошных сокращений и аббревиатур. У двери он достал из кармана дубленки пластиковый бэйдж.
Электромагнитный замок щелкнул, и массивная бронированная дверь отворилась, словно сказочный Сезам. Двое солдат с лицами, состоящими из одних острых углов, бесстрастно уставились на Армена.
- Меликбегян. К Кондратьеву – проговорил он, поправляя куртку.
- Алле! – тут же закричал в телефонную трубку охранник – Дежурный! Меликбегян к Кондратьеву!
Трубка прожурчала что-то в ответ, и часовой небрежно швырнул ее на рычаги.
- Проходите. Знаете куда?
- Да уж знаю – кивнул Армен и пошел по гулкому, отделанному ракушечником коридору.
Звук шагов гулко заметался по потрескавшемуся желтому линолеуму. Со стен в шизофреническом свете ламп дневного света болезненно глядели фотографии каких-то безликих военных и штатских. В глаза бросалась клиническая чистота.
Меликбегян постучал в пятую по счету светлую дверь, без каких-либо отличительных знаков на текстурной поверхности и, не дожидаясь реакции изнутри, вошел в кабинет.
Внутри помещение было тускло освещено похожим на магический цыганский шар матовым плафоном. Вся его небогатая обстановка состояла из туго набитого толстыми папками и растрепанными фолиантами книжного шкафа, правильного письменного стола, двух строгих стульев и скромной, перепуганной тумбочки, застеленной пожелтевшей газетой. На тумбочке в литровой банке без воды стоял давно засохший букет невзрачных полевых цветов. За столом восседал мужчина в штатском, перед которым была рассыпана куча бумаг. Мужчина что-то писал огрызком карандаша. В комнате нестерпимо пахло Советским Союзом.
- Здравствуйте, полковник – сказал Армен, притворяя за собой скрипучую дверь.
- Добрый вечер, Армен Нурикович – поднял усталые, искаженные толстыми стеклами роговых очков глаза Кондратьев – однако же, вы заставляете ждать.
- Гололед – вздохнул Меликбегян, присаживаясь на стул напротив Кондратьева и потягивая ему папку. – Да и дорога, сами знаете какая…
- Ну ладно – мотнул головой полковник и устало отложил карандаш – давайте выкладывайте, что там у вас.
Он открыл папку и принялся бегло листать распечатанные на принтере листы, усеянные одному ему понятными таблицами и рядами цифр.
- Ну, вкратце – начал Армен – по тушенке план выполняем, по кровяной колбасе тоже, слава Богу, а вот деликатесный ассортимент – увы. Здесь нам с вами большой выговор сделали. Я давно им говорил – нужно повышать закупочные цены. Ведь никто же не хочет связываться. И можно понять, в самом деле, вне рынка никто работать не будет. Я их предупреждал, скупой платит дважды! Вот по шашлыкам повысили цены – и пожалуйста. Пятьсот тонн великолепного грузинского мяса только за две первые декады. Работы валом, парни ваши довольны… А эти крысы что-то мнутся. Вот и вышло, что мы в итоге крайними остались.
Армен замолчал и пристально посмотрел на полковника. Тот положил бумаги на стол, посмотрел куда-то в побеленный, засиженный мухами потолок и погладил шрам на подбородке. Сувенирная модель вечного двигателя крутилась и кланялась у него на столе рядом с фотографией печальной молодой женщины. По столу были рассыпаны скрепки и канцелярские кнопки.
- Это такое дело – тяжело засопел Кондратьев, закусывая бесцветную нижнюю губу – вы тут и меня поймите. Меня тоже за это дерут в Министерстве. И дерут хорошо, как говорится, и в хвост и в гриву. Но, такая ситуация... Все эти правозащитники как мухи назойливые вьются! Газетчики то и дело что-то пронюхивают. Всем нужно платить! Понимаете? Всем! И аппетиты растут. Допустить утечку мы не можем, сами знаете.... Вот и выходит, что никто не хочет связываться со всеми этими олигархами. Знаете, например, сколько стоит «болезнь» Алексаняна проплачивать? А попробуй, не проплати! Сразу вой подымется – «кровавая гэбня замучила»! Приходится им выдумывать всяку