Кораблёва, 50 - 21 октября 2009 10:00

[I][FONT=Optima][COLOR=violet][SIZE=-1]Баронесса, не видел Вас тысячу лет!
Экипаж! Соболя! Моложавый корнет!
И не властны над Вами бродяги года -
Грудь все так же крепка, величава хода.

Вы все так же гоняете летом борзых?
Не считаете дней и монет золотых?
И лошадки у Вас не последних пород,
Как именье, как пруд, как бедняга-народ?

Помню, маменька Ваша, любила романс.
Отошла? Очень жаль. Скоро Яблочный Спас,
Вы в уезд? Ну, а я - к монастырским прудам,
Поброжу в камышах, попою карасям.

О, у Вас в волосах голубеет брильянт,
Помню, муж Ваш был страстный смутьян-дуэлянт.
Не дожил? Ну и пусть ему пухом земля.
А, ведь, как он искусно палил из ружья.

О, у Вас новый кучер. А где же Иван?
Помню, как-то, Ваш батенька, пьяный в бурьян
Завалился поспать, и пропал на три дня,
Испугались друзья, испугалась семья.

А, Иван его в бане прокисшим кваском,
Отходил, отпоил и дубовым прутом,
Отхлестал так, что пар повалил из окна,
А, потом там была крепостная одна,

И на Пасху родился чернявый пацан,
Был в работе силен и такой хулиган.
Его поп наш, я помню, Степаном нарек,
А потом, когда батюшка Ваш занемог,

Он кричал среди приступов: « Степку! Скорей!»
Только Вы тогда двери закрыли плотней.
И прогнали на кухню народ крепостной,
И поили их долго наливкой густой,

Что бы вдруг не взболтнул кто словцо невпопад,
А то, сколько в деревне чернявых ребят,
Если каждому дать по куску пирога,
От именья останется луг да соха,

Крепостным - не понять всех господских затей,
Господам - наплевать на дворовых людей,
И глотнув оковитой, с крестьянской тоской,
Разбрелись по домам голосливой гурьбой.

Баронесса, вы помните все, но порой,
Я в глазах Ваших вижу холодную роль,
А, ведь это же я, для которого в ночь,
Вы пылали как факел, с мольбою помочь.

А, ведь я Вас жалел, а ведь я Вас любил,
Я готов был рубиться на шпагах с любым,
Кто, посмеет хоть слово позволить, хоть взгляд.
Я готов был пройти до Луны и назад!

А, когда Вы ко мне, с грудью сладкой как мед,
Прибегали в ночи через брошенный ход,
Я готов был прославить калиточный скрип.
Кстати, помер весною садовник-старик.

Ох, а как же Вы пели, с гитарой в саду,
Поглощал я Ваш голос себе на беду,
Словно глупый мальчишка цыганских кровей,
Я страдал, я молчал, средь вечерних огней.

А, потом мы поехали вниз по реке,
Размышляя о вечном, о нашей судьбе,
Вы сказали, что бросите все и со мной,
Убежите в Париж незаконной женой.

Вы грустите? Ах, бросьте! Зачем Вам поэт?
У меня два камзола и лошади нет,
Я не знаю, как надо на бирже играть,
И, как фунты на золото можно менять.

Я прожил эти годы как шут-лицедей,
Сочиняя стихи, развлекая людей,
Мой багаж – пухлый том и проверенный круг,
Понимающих смысл написанных букв.

Я богат тем, что знал многих умных людей,
Я был рад, что мой стиль становился острей,
Я знал дам, и вкус лучшего в мире вина,
А еще у меня молодая жена,

Не знатна, не богата, но ликом мила,
Она душу свою за стихи отдала,
И Вы знаете я, без сомнения, рад,
Мы задумали с ней пару милых ребят.

А, еще меня просят студентам читать,
Я - не против. Я много могу рассказать!
Про страданья, про мир, про людские грехи,
Про искусство писать разлихие стихи.

А, еще, я купил небольшой флигелек,
(На усадьбу, увы, заработать не смог)
Ждет за круглым столом там супруга моя
Иногда забегают на рюмку друзья.

Вы заплакали? Милая?…Бросьте, корнет,
Вы довольно активны в свои двадцать лет…
Баронесса, не молод ли Ваш кавалер?
Он горяч и не знает приличных манер.

Вам пора? Ну, успехов. И Бог Вам судья,
А, о прошлом своем вспоминайте, любя,
Хоть, порою сложна наших судеб пучина,
Знайте - рядом живет Вас познавший мужчина…
[/SIZE][/COLOR][/FONT][/I]

• 
• 
•